Восточная война [СИ] - Евгений Белогорский

Последний залп был произведен практически в упор с расстояния в десять метров. Многие из туркменов попадали наземь вместе со своими конями, но ничто не могло удержать их стремительный бег. Мгновения, и вот уже всадники в зеленых халатах яростно рубились с пехотинцами, построенными в каре.

Бой был жесток и яростен. Напористые туркмены своими острыми саблями смогли нанести сильный урон передним рядам персидской пехоты. Проворные клинки верховых зачастую одерживали вверх в поединке со стальным штыком своего противника, еще не до конца успевшего освоить все премудрости рукопашной схватки. Молодецкий выпад и пехотинец, как правило, падал с разрубленной головой или плечом. Однако моментально на смену павшему бойцу приходило два, а то и три штыка и славный сын песков должен был показать всю свою ловкость и сноровку, что бы не получить удар штыком и попутно защитить свою лошадь.

Минута шла за минутой, но персы упрямо держали спасительное для себя равнения и совершенно не собирались бежать, трусливо подставляя свои спины под хлесткие рубящие удары кавалеристов, как это было раньше. Не добившись быстрого успеха от атаки с фронта, не снижая накала атак, кавалеристы постепенно стали охватывать фланги неуступчивого каре, но пехотные ряды героически держались, опасливо прогибаясь в некоторых местах.

Оправдывая свою грозную славу непобедимых всадников, туркмены продолжали отчаянно рубиться, твердо веря в свою скорую победу. Неся ощутимые потери в людях, они упорно наседали и наседали на вражеские ряды, демонстрируя чудеса верховой схватки.  

В этом сражении кочевники были достойны победы, но фортуна сегодня смотрела в другую сторону. Выиграв драгоценные минуты боя, задние ряды каре успели перезарядить ружья и по команде офицеров дали по врагу сначала один залп, затем другой. Их последствия оказались столь губительными для туркменов, что они моментально отхлынули, прочь, оставляя персам тела своих павших воинов.

Конечно, дети песков не были бы самими собой, если бы не притащили вслед за собой на арканах нескольких пленных, но больше атаковать врагов они не посмели. Получив передышку, персы успели перезарядить свои ружья и, сомкнув ряды, терпеливо ждали новой атаки, которой к их огромной радости не последовало. Прогарцевав еще некоторое время в опасной близи от неприятельского строя, обменявшись несколькими пистолетными выстрелами, туркмены благоразумно отошли, не желая снова испытать судьбу.

Подобная стойкость персидской пехоты объяснялась наличием в её рядах русских инструкторов, которые в самый трудный и опасный момент сражения полностью взяли на себя командование. Именно под их руководством, персидские сарбазы не побежали перед конницей а, сомкнув ряды, как их учили, дали отпор врагу.

Прибывший вместе с главными силами персов генерал Евдокимов, поздравил капитанов Серебрякова и Шехворостова с благополучным дебютом. Начало было действительно неплохим. При девятнадцати убитых и пятидесяти шести раненых со стороны персов, тела сорока двух кочевников лежали на земле перед каре.  

Прибыв на место, генерал Евдокимов сразу приступил к рекогносцировке крепости, которая была довольно крепким орешком. Построенная по всем правилам фортификационного искусства прошлого века, она располагалась на земляном холме, окруженная массивными глинобитными стенами и широкими рвами. Все подступы к стенам Герата хорошо простреливались и потому любая атака была очень губительна для нападавших.

Укрывшись за крепкими стенами, афганцы с огромным нетерпением ждали скорого штурма врага, однако его не последовало ни на следующий день после сражения, ни в последующие дни. По достоинству оценив сильные стороны крепости, Евдокимов отказался от губительной лобовой атаки и приказал начать рыть параллели и устанавливать осадные батареи. Укрепления строились очень тщательно, сразу в нескольких местах и главным образом против городских ворот через которые афганцы обычно предпринимали свои дерзкие вылазки.

Вскоре, основательно прикрытые рядами траншей, осадные батареи открыли огонь по стенам, причинив при этом незначительный ущерб. Персидские ядра и бомбы только согнали со стен излишне любопытных горожан, но не воинские караулы, продолжавшие внимательно следить за врагом.

Прогрохотав несколько часов кряду, пушки персов успокоились, поскольку свой главный удар русский генерал собирался наносить не ими. Трезво оценивая силы, имевшиеся в его распоряжении, Евдокимов решил применить для взятия крепости русскую излюбленную тактику, минный подкоп.

Посовещавшись вместе с подполковником Рубцовым и инженер-капитаном Яблочковым, он пришел к мнению, что наиболее благоприятное место для штурма является юго-западный угол крепости. Утвердившись в своем решении, Евдокимов в ста метрах от выбранного места штурма приказал соорудить люнет, откуда специально выделенные из войска тысяча двести солдат под руководством инженер-капитана стали прокладывать минную галерею.

Одновременно с этим, напротив юго-восточного угла крепости, стали возводить линию параллели и анфиладных батарей, куда были переданы пушки с самыми крупными калибрами, с помощью которых предстояло брешировать стены Герата. Русские дали этой батарее название "Громогласная".

Все работы велись в основном ночью, так как днем афганцы свободно обстреливали персидские позиции со стен крепости. Подобная тактика осады была в новинку, как для афганцев, так и для персов, предпочитавших находиться вне зоны возможного обстрела.

Приготовления персов не ускользнули от внимания Ахмат-шаха, который после нескольких дней ожидания штурма предпринял крупную вылазку для срыва осадных работ. Вылазка была направлена против траншей и двух батарей расположившихся перед главными городскими воротами. Ориентируясь на прежнюю тактику персов, Ахмат-шах решил, что именно отсюда будет нанесен главный удар.

Темной ночью  ворота Герата распахнулись, и три с половиной тысячи отборных солдат под командованием сердара Абдурахмана устремились на врага. Нападение афганцев хотя и ожидалось, но оказалось полной неожиданностью. Часовые слишком поздно заметили в слабом свете луны темную толпу бегущих людей. Огонь, открытый занимавшими траншеи солдатами был не точен и суетлив, отчего большинство пуль прошло над головами афганцев, не причинив им большого вреда.

Пушкари успели дать по наступавшим воинам залп картечи, но это не смогло остановить их стремительный бег. С громким победным визгом они ворвались в траншеи и батареи в предвкушении скорой победы. Она действительно была как никогда близка, однако, на беду афганцев русский генерал от своих лазутчиков знал о готовившейся вылазке и потому держал главные силы в полной боевой готовности. Как только ночную тьму прорезали выстрелы орудий и пронзительные крики афганцев, Евдокимов немедленно двинулся на выручку своих пушек.

Афганцы уже большой частью перебили засевших в траншеях солдат и начали увозить в крепость пушки, как с тыла на них обрушились свежие силы персов. Хорошо зная порядки в персидском лагере, они думали, что их враги спят и у них есть хорошая фора во времени.

Бой разгорелся с новой силой, но теперь удача отвернулась от афганцев. Уверенный в успехе  вылазки, Ахмат-шах не приготовил подкрепление и ничем не мог помочь храбрым воинам сердара Абдурахмана. Им пришлось в одиночку встретиться с превосходившим их по численности врагом.

Выстроившись в каре, персы сначала дали залп из ружей, а затем сошлись с противником в рукопашной. На этот раз огонь был куда более эффективным, чем раньше и многие из нападавших получили ранения или были убиты. Однако вопреки ожиданию Евдокимова, афганцы не дрогнули и не стали отступать, а сами бросились на врага, потрясая саблями и шашками.

Каждую пушку, каждую траншею персам приходилось отбивать у врагов. Все русские офицеры вместе с Евдокимовым находились в передних рядах, подбадривая дерущихся персов своим видом и уверенностью. В этом бою смертельное ранение получил капитан Шехворостов и был серьезно ранен штабс-капитан Жуков.

На самого генерала Евдокимова напал любимец Ахмат-шаха, Гасан-бей. Высокого роста и богатырского телосложения он безжалостно рубил своей огромной саблей направо и налево, совершенно не обращая внимания на свои многочисленные раны. Зарубив одного из персидских телохранителей русского генерала, Гасан-бей пошел на самого Евдокимова, яростно потрясая окровавленным клинком. Многие из воинов замерли от страха, охватившего их от столь ужасной картины, но ни один мускул не дрогнул на лице Евдокимова. Подпустив воина к себе поближе, он с семи шагов всадил врагу пулю точно в правый глаз. Афганец громко вскрикнул и рухнул к ногам победителя. Из его простреленного глаза сильной струйкой на землю выбегала кровь. С этого дня за Евдокимовым прочно закрепилось прозвище "кровавый глаз".